С юных лет Гилмор бредил хоккеем, но, увы, природа не наградила его ни ловкостью, ни тактическим чутьём — лишь пушечный щелчок выделял его среди других. Судьба, однако, подкинула ему клюшку для гольфа, и тот самый удар обернулся феноменальной мощью, поразившей всех в спорте, который он прежде считал недостойным настоящих атлетов.
Презрение к гольфу быстро уступило место прагматизму: Гилмор понял, что одного удара мало для славы, но более чем достаточно для внушительных призовых. Так начался его путь — не по зову сердца, а по трезвому расчёту, где каждый выстрел мяча в лунку приносил не только деньги, но и горьковатое чувство иронии.